— Как будто каменный червь жевал, — Доран не хотел открывать глаза, какие-то темно-фиолетовые волны, его покачивало на них, зачем-то открыл, быстро закрыл их снова, сверху жуткими сталактитами свисала серая слизь, пустынники были здесь, нашли его. Облизнул потрескавшиеся губы. – Пить.
Его приподняли, кто-то поднес стакан с водой к губам, помог ему напиться, потом помогли лечь. «Что-то мягкое», он проглотил комок в горле, попытался справиться с тошнотой, вернуть себе контроль над телом. «Я остался на Ситтамахе, раз тут пустынники. Тогда кто?», заставил себя открыть глаза, откинулся назад, лицо Хэла Хашала крупным планом прямо перед ним. Почувствовал резкое тепло, тот положил ему на грудь камни, они начали впитываться под кожу, восстанавливать его. «Лечит, чтобы пытать подольше», такая ленивая спокойная мысль, он провалился в сон.
Хашал скривился в подобие усмешки, камни всасывались с невероятной скоростью, сила мальчишки была велика. Впервые он мог рассмотреть своего счастливого соперника так близко, результат скорее разочаровывал. Темные волосы до плеч слиплись, смотрелись неопрятным комком, он не заметил мускулов, Доран был похож на подростка. «Что в нем нашла Нерис?», ненужная мысль, твари слышали его. Перешел в кресло у рабочего стола, подальше от кровати, занятой пленником, и от тварей, они нависали над ним как адский балдахин.
-Император Лингора, — сказал это вслух, действительно, император, он сам отдал ему свою кровать, совершенно машинально выбрал это место, его личная каюта. Теперь придется ждать в кресле, пока этот гад придет в себя, пока можно будет перевести его в обычную каюту. «Если решишься», он вздрогнул, твари следили за ними, ему показалось, с удовольствием наблюдали за его эмоциями. Он вспомнил, как бежал вверх по лестнице, туда, где он почувствовал ассалийца, как увидел его, окруженного белесой стеной. Вскочил с кресла, покраснел, вспомнив, радость, страх, отчаянье, ненависть, такой взрыв эмоций, «покормил гадов».
Вспомнил, как бросился вперед, прикрыть его от них, они могли сожрать Дорана, как отлетел, отброшенной стеной, внезапная тишина, темнота космоса над головой, сквозь боль он пытался их понять, они не собирались его есть, они охраняли его.
— И когда вы собирались мне сказать? – Криво ухмыльнулся, прислушиваясь. – Похоже, не собирались.
Серая стена угрожающе качнулась в его сторону. «Лингвар, император Лингора», это была их фраза, не его, засела теперь в его голове, еще одна несправедливость, не Хашал был избранным, а этот жалкий тип в его кровати. Он мог бы сломать ему шею одной рукой, он представил себе это удовольствие, пусть съедят и это, несколько тварей спустились пониже, теперь они практически закрывали кровать. Хашал спокойно сидел, они идиоты, он не уничтожит свою козырную карту, не настолько он глуп.
Опять вспомнил, там, под куполом, его все-таки пропустили к Дорану. Он наклонился, обыскивая его, чувствовал их холодное дыхание вокруг, они не доверяли ему, знали, как он ненавидит его. Заметил цепочку, вытащил подвеску, обычный ассалийский айкун, значит так они следили за Дораном. Отметил машинально, странный камень, белый и матовый снаружи, таких он раньше не встречал. Цепочка айкуна неприятно скользнула в руке, Доран был мокрый от пота. Рванул воротник его рубашки, нужно было срочно снять подвеску, уничтожить ее, снова заорал, какая-то тварь схватила его за руку, что-то говорила ему, он пытался понять что сквозь боль.
— Мертвый? Приговорен? – повторил то, что понял, осторожно отпустил айкун, чертовы ассалийцы, заставить человека носить свою смерть на шее, такую жестокость он одобрял.
Поднял глаза, почувствовав его взгляд, Доран проснулся, молча смотрел на него, Хашал не заметил страха, только любопытство. Подождал. Нет, похоже, начинать придется ему.
— Я должен поблагодарить тебя, — Доран по-прежнему молчал, Хашал подавил раздражение. – За корабль. Мои люди так и не смогли активировать его. За то, что избавил от лишних людей. За Гиши, ты убил его. Он был моим другом, я не люблю привязанностей. За то, что у меня теперь есть ты. Убить или спасти, но Нерис придет за тобой. За то, что мои партнеры – он кивнул в сторону пустынников, — теперь довольны. У них на тебя планы. Начинается новая игра, гораздо интереснее прежней.
— Я всегда могу просто снять айкун, — Доран не сомневался, пустынники знали, что в этом белом камне.
-Это вряд ли, — Хашал скривился, Доран не сразу понял, что это улыбка. Доран дотронулся до камня в подвеске, почувствовал, что имел в виду Хашал, камень стал еще тяжелее, что-то еще появилось вокруг него, контролировало его. – Один из них теперь в нем, следит, чтобы ты не сделал эту глупость. Хотя я думаю, зря. Ты не убьешь себя, это будет значить, что ты проиграл. – Хашал встал, с пленником все в порядке, нужно заняться кораблем, они давно вышли из прыжка. Бросил через плечо, у самых дверей. – Это была бы трусость.
Он задержался, ожидая ответа, Доран молчал, Хашал сжал кулаки, подавил мелкую противную дрожь в руке, и тут пустынники оказались правы, он не мог оставить мальчишку одного, отдыхать в его каюте. Развернулся, почти подбежал к кровати, расплылся в широкой улыбке.
— А знаешь, Доран, мы с тобой похожи, — притворное добродушие в голосе. – Оба – изгои империи, приговоренные к смерти борцы с ассалийским режимом. Оба любим одну женщину, и обоих она бросила. Оба нашли пустынников. – Требовательно и громко, Доран не отшатнулся, как он надеялся. – Что ты делал на моем корабле, Доран?
— Твои слова оскорбительны, — Доран надменно улыбнулся, -для меня и моей семьи. Как ты смеешь сравнивать себя с Лингваром? – Вроде достаточно жестко. – Спасал людей, конечно.
— А что, ассалийцы не собирались никого спасать? – Хашал отметил, пленник побледнел, ему удалось задеть его. Не стал дожидаться ответной реплики, у них теперь будет время поговорить. Бросил горсть камней на его грудь, Доран резко провалился в сон.
«Теперь можно заняться делами», Хашал ушел быстро, не оборачиваясь. От Дорана Лингвара, даже спящего, было трудно уйти.
-Что теперь? – сказал это вслух, по привычке, забыв, что его обычные слушатели мертвы. Сосредоточиться было трудно, «проклятый лингорианец», провел рукой по экрану, корабль качнулся влево, послушно выполняя маневр. Он по-прежнему контролировал корабль. Вспомнил последнее, что видел перед прыжком, перед тем, как найти Дорана. Большая часть круизного корабля, все палубы ниже первого, болтались огромной опухолью в космосе, жутковатый обрубок слабо светился аварийными огнями. Его люди, Эдер, Рен, все они остались в той части, жаль было только Рена. Чуть громче чем нужно повторил. – Что теперь, Хэл?
Кусочки реальности отказывались складываться в общую картину, все происходило слишком быстро, за считанные минуты разрушалась работа многих лет. Он вжался в кресло, упрямо заставляя себя не оборачиваться, его тянуло туда, в соседную комнату. «Анализ начинай со своих желаний», он усмехнулся, старый дурак Терант, не много желаний пустынники оставили ему.
-Уничтожить империю, получить Нерис, объединить всю ойкумену. –Хашал повторил привычную формулу, прислушался, все это было не то. – У меня есть Доран. – Это было ближе к истине, он снова мог думать. — Это роскошная приманка, ассалийцы попытаются спасти его. – Представил несколько вариантов, не то. Да, пустынники уничтожат любую спасательную команду, все. – Убить десяток ассалийцев еще не значить победить империю. К тому же, они не дадут мне им рисковать. – Все-таки обернулся, посмотрел на закрытую дверь. – Новая раса. Ну что ж, посмотрим, способен ли Доран на это, и смогут ли пустынники контролировать его.
Все стало ясно. То, что он откладывал на потом, то, что должно было произойти после большой войны галактического союза и империи, когда обе стороны ослабят друг друга, когда победившая империя не будет знать, что делать с проигравшими мирами, сейчас стало единственной разумной целью. – Если удастся разрушить монополию Ассалии на сбор камней, все действующая система, вся их политика и экономика летят к черту. Все развалится само собой, как карточный домик. – Красивая фраза, жалко, никто не слышал, он резко развернул кресло, ему показалось, в рубке был кто-то еще. Нет, он по-прежнему был один. Хашал поежился, он остро чувствовал, когда за ним следят. Вернулся к работе, нужно было выбрать логово. – Ур-Сайет или Некарштан? Ур-Сайет, конечно.
Он ввел координаты, закрыл глаза, решаясь. Нужно сделать еще одну вещь, уничтожить свои базы, со всеми пленниками, запасами и его армией наемников. Жалко, он собрал отменный сброд, отлично вооружил их. Но сейчас это просто помеха. Опять вспомнился Терант. «Ты говоришь, богатство, я говорю, лишний груз. Никому не удавалось взять накопленное на тот свет, но многих оно туда отправило. Отдавай легко. Тогда у тебя будет шанс взять еще больше».
-Старый дурак, — тихо прошептал Хашал, яркое и ненужное воспоминание, грязный бар на задворках империи, старик скрючился над своим пивом, освещена только половина лица, блестит золотым зубом, театрально поучает его, грозит длинным костлявым пальцем.
— Кто? – Хашал повернул кресло, уставился на Дорана, тот стоял у дверей, опирался на стену. Доран слабо улыбнулся. – И где у тебя чистые полотенца? – Хашал ничего не ответил. – Хочу принять душ. И надо что-то решать с одеждой, мой костюм порван и грязный.
Хашал молча встал, прошел в свою каюту, достал из ящика полотенце, молча протянул Дорану. Тот поблагодарил кивком, сразу ушел в ванную комнату. Крикнул оттуда.
— Какое средство для тела лучше взять? У тебя тут целая коллекция.
— Любое, — Хашал прорычал это, «вот ты уже и прислуживаешь своему императору», с ненавистью глянул на пустынников, если бы не они, он бы сейчас показал гаду.
— Мне помнится, на палубе первого класса была пара магазинов, думаю, я смогу там что-нибудь подобрать, — жизнерадостный голос Дорана перекрывал шум воды. – Составишь мне компанию или пустынников достаточно? И подумай, где ты меня разместишь.
Хашал заскрежетал зубами, справился с желанием ворваться в ванную и пристрелить парня, с любым другим он бы уже это сделал.
— Ты нарываешься, — бросил в него чистый халат, Доран, он только что вышел из ванны, поймал его, дружелюбно улыбнулся врагу. Хашал нахмурился. – С чего вдруг такая наглость?
— Ты дал ясно понять, что я тебе нужен живой. Никогда еще не был приманкой, — Доран с размаху уселся в кресло у рабочего стола, закинул голую ногу на ногу, посмотрел в глаза Хашала. – Не смешно. Ты уже потратил на меня столько камней, бюджет маленькой планеты, навскидку. Пытать, потом лечить, потом снова пытать, снова лечить, нелепый садизм.
— Я – садист, — Хашал улыбнулся, представив это. Доран оказался на удивление приятной компанией, к сожалению, он был не один. – Но ты прав, эти не дадут. Найду тебе клетку.
— На всем Ситтамахе не осталось менее комфортабельных кают, чем эта, — Доран скривил губы. – Или тебе нравится такое близкое соседство? Видеть меня все время, держать в двух шагах от рубки управления, сомнительное удовольствие, попахивает мазохизмом. Я не умею молчать.
— Я заметил, — Хашал отвернулся, чтобы пленник не заметил улыбки, старался говорить сухо. Он соскучился по ассалийскому стилю разговора. – Пойдем подберем одежду, потом поедим, за обедом и обсудим, где и как ты будешь жить.
— И зачем, -Доран легко вскочил с кресла, враг явно перестарался с камнями, он был полон энергии, сейчас мог бы уложить Хашала одним движением. «Но не этих», склизкий серый туман потянулся за ними.
-Он жив, — Андрей даже не вздрогнул, Сита сидел на потолке, навис над его кроватью. – Мой Доран жив.
— Это хорошо, только спустись, пожалуйста, — Андрей отложил блокнот, тяжело вздохнул.
За последние несколько часов Сита все время появлялся и исчезал. Спросит, что значит какое-то слово, и тут же исчезнет. Андрей уже предлагал просто принести книгу сюда, Сита решительно отказался, кажется, даже не понял его.
— Я видел его. И Хэла Хашала, — Сита спрыгнул на кровать, возбужденный и радостный. – Хашал ненавидит ассалийцев, ведет против них войну. Мой Доран – ассалиец. Значит, Хашал – плохой. Я решил не помогать ему. Не буду выполнять его указания.
— Он заставит тебя, — Андрей не сомневался, он хорошо помнил, как Хашал заставил его все сказать про Нерру в студии. – Например, скажет, что будет мучать и убивать людей, пока ты не подчинишься.
— Он это может? – Сита вскинул удивленно ресницы, потом кивнул, соглашаясь, так он подчинится. – И что делать, Андрей?
— Ждать помощи, — Андрей вспомнил, как все они ждали помощи во время второго нападения на студию. – Или позвать ее. Ты можешь связаться с ассалийцами?
Сита отрицательно покачал головой.
— В моей базе нет их кодов.
— А с кораблями галактического союза? Пусть они передадут информацию дальше.
— В моей базе нет их кодов. – Сита несколько раз моргнул, растерянный. – Сам не понимаю, пользуюсь той же программой, что и всегда, а связи нет. Я не слышу ответных сигналов. Или со мной что-то не так, или во всем союзе поменяли программу связи. Я не знаю, что мне делать, Андрей.
— Я тоже не знаю, — Андрея зазнобило, он вдруг представил это, тонкая оболочка маленького корабля и бесконечный космос вокруг, они были тут совершенно одни, отрезанные от всего мира. Весь сжался, он не хотел плакать, боялся испугать Ситу. – Спроси Дорана, что нам делать.
Сита кивнул и исчез. Андрей снова взял блокнот, густые заросли неизвестных огромных растений, сквозь листву проглядывают вершины пирамид, на горизонте тоже горы, такого места он не знал, просто придумал. Место было жуткое, но ему хотелось закончить рисунок.
Конечно, он принял их предложение. Он не мог представить, что он возвращается на Землю один, когда все его ученики в плену. На Земле его никто не ждал, в кошмарах он видел горящий особняк его школы, последнее и страшное воспоминание. Поднял голову, виновато уставился на статую, прекрасная работа древнего мастера, как он может наслаждаться всем этим, когда опасность еще не миновала, когда где-то там Хашал мучает людей? Перевел взгляд на навигатор, плоский кристалл-таблетка лежал рядом на скамье, красная линия отмечала его маршрут в запутанном лабиринте уровней и этажей, он не успел осмотреть и десятой части музея.
— Как вы себя чувствуете? – женский голос, искреннее участие, он обернулся, невысокая девушка с зелеными глазами, странно, он не слышал ничьих шагов. Он сразу узнал ее, двоюродные сестры были похожи. Девушка улыбнулась, она все поняла.
— Не вините себя, этика и эстетика гораздо меньше связаны, чем людям хотелось бы думать.
— Тогда я просто счастлив, — Рен улыбнулся в ответ. – Это самый прекрасный музей в мире, всегда мечтал в нем побывать.
— Ани Сайеранн открыт для всех жителей империи, — Нерис присела рядом, позволила себе несколько секунд насладиться статуей. – Надеюсь, когда-нибудь он будет открыт для всех.
— Разве не вы император контакта? Разве это не зависит от вас? – Рен слегка удивился, в голосе Нерис проскользнула горечь.
— Последнее время мне все задают этот вопрос, — Нерис покачала головой, не затянула ли она с политикой самоизоляции? Она все больше сомневалась. – Но, учитель Рен, к сожалению, этика и эстетика действительно мало связаны. Обычный человек видит прекрасное, и сразу же хочет обладать им.
— Вы хотите сказать, что надо быть ассалийцем, чтобы смотреть и не желать иметь, чтобы все это было общим достоянием, — он не спрашивал, скорее, утверждал, не скрывая сожаление. – Нужно быть высшей расой, создателями идеального государства, а нам, обычным смертным, не избежать страсти владеть.
— Подавляющее большинство граждан империи – обычные люди, учитель Рен, — Нерис больше не сомневалась, даже лучшие из них считают ассалийцев высшей расой. – И я не думаю, что Ассалия – реализованная утопия. Более того, я думаю, ассалийцы – обычные люди. Как вы, например.
— Между мной и вами есть разница, это невозможно отрицать, — Рен усмехнулся, он это почувствовал сразу, как только оказался тут, рядом с ассалийцами было легко, их эмоции были чисты и понятны. – Вы не можете отрицать, что вам удалось создать процветающее государство, построенное на гуманистических принципах.
— Крайне благоприятное стечение обстоятельств, обычный естественный отбор, — Нерис поежилась, она успела забыть эти слова, «гуманистические принципы», решила, что нужно объяснить. – Когда сюда прибыли первые переселенцы, здесь не было ничего интересного, никому не нужная окраина ойкумены, ни ресурсов, ни дорог. Медвежий угол истории. Потом мы оказались отрезаны, в большой ойкумене шли войны, делились территории, появлялись и исчезали государства. Потом у вас было восстание машин, человечество несколько веков боролось за выживание. Все это время мы тихо и мирно развивались, осваивали обнаруженный нами уникальный ресурс, наши саллийские камни. Когда нас наконец-то заметил основной мир, мы уже объединились в союз родов. Мы смогли защитить свой образ жизни от хищников со всей ойкумены. Создание государства был следующий и естественный шаг.
-Следующий естественный шаг – объединить всю ойкумену под властью империи, — Рен озвучил общий страх человечества, вопросительно посмотрел на императора.
— Государства расширяются, чтобы что-то взять от новых территорий. Мы даем, а не берем, давать бесконечно нельзя, даже если обладаешь бесконечным ресурсом, — Нерис слабо улыбнулась, вечные обвинения в намерении захватить весь мир. – Мы достигли своего логического предела, учитель Рен, мы едва справляемся с потребностями собственных народов. Мы достигли предела и в другом, способности многих истинных ассалийцев меньше, чем ваши. У нас все чаще рождаются инвалиды, «пустые», мы их называем, они обычные люди.
-Тогда в чем различие? – Рен испугался, Нерис намекала, что ассалийскую империю ждал неминуемый крах.
— В цивилизации, опыт жизни многих поколений нельзя отбросить просто так, в поддержке друг друга, в этом, — Нерис обвела зал рукой. – «Мать знаний», так переводится Ани Сайеранн. В том, что мы не пытаемся управлять неуправляемым. Не играем в евгенику.
— Евгеника? -Незнакомое плохое слово, его зазнобило.
-Искусственный отбор лучших людей, то, что затеял Хашал. – Нерис прислушалась, ее уже ждали, пора было заканчивать. – Как давно вы знаете про свои способности, учитель Рен?
— Всю свою жизнь, они были у всей семьи, — Рен смутился, об этом он никогда не разговаривал с посторонними, это была постыдная семейная тайна.
— Здесь нечего стыдиться, учитель Рен, вы в мире таких же, как вы. –Нерис встала, пора было бежать, там опять что-то происходило. — Добро пожаловать в семью.
Рен остался сидеть на скамье, он больше никуда не торопился, нужно было обдумать то, что он сейчас узнал. Прислушался к себе, да, это странно, но в Ассалии он впервые почувстовал себя дома, и да, это очевидно, Хашала надо остановить, «у нас говорят, рабство хуже смерти», так когда-то сказала Нерра, Хашал собирался сделать из своих пленников рабов.