Кристиан Делакампань «Куда ушло искусство?» 2007

Пролог

Никогда культура так не поддерживалась как в нашу эпоху. И никогда прежде творчество так сильно не страдало.

 Культура и творчество разве они несовместимы? По меньшей мере мы можем сказать, что их отношения конфликтны. Чтобы это доказать, нам, без сомнения, стоит рассмотреть в деталях (в оригинале пробежаться) разные секторы художественной деятельности: литературу, живопись, архитектуру, музыку, танец и кино. Но никто не может заниматься всем и сразу (судить обо всем и сразу) и я хотел бы сконцентрироваться здесь на специфической области пластических искусств. Понимая под пластическими искусствами весь набор практик, включающих не только изобразительные искусства (beaux-arts в оригинале, то есть дословно «прекрасные искусства») прошлого (живопись, скульптуру и гравюру), но равно как и фотографию, и другие виды интервенций, предполагающих объекты (инсталляции), действия (перфомансы) или изображения (видеоарт).

Если мы будем рассматривать эту область под углом культуры, или иначе говоря, с точки зрения образования и потребления, тут все, очевидно, идет прекрасно.

Художественное образование, в наших демократических и развитых обществах, достигло беспрецедентного уровня. Всеобщий «расцвет» (в оригинале подъем, но это в смысле «возвышение») произошел благодаря, в первую очередь, достигнутым успехам на разных уровнях педагогической системы, от детского сада до университета; затем, растущему интересу прессы к так называемой «артистической жизни», важной стороне этого нового рынка, «рынка свободного времени» («индустрия досуга» на русском); и наконец, техническому прогрессу. Не только никогда раньше на полках книжных магазинов не было столько книг по искусству, снабженных цветными иллюстрациями прекрасного качества и продаваемых по очень доступной цене, но у нас даже нет необходимости теперь покупать эти книги, так как без остановки растущие базы информации и изображений предоставлены абсолютно бесплатно в наше распоряжение, если у нас есть компьютер и возможность выйти в интернет, на те тысячи и тысячи сайтов, которые Сеть предлагает нашему любопытству. Тысячи сайтов, к которым мы получаем доступ из любой точки мира, с помощью смартфона.

 Что касается культурного потребления, никогда оно не было настолько интенсивным: в доказательство приведу бесконечные очереди, которые появляются каждый год перед всеми крупными музеями мира. Вспомним к тому же, что и в Европе, и в Америке эти институции (музеи) сделали очень много чтобы омолодиться и привлечь новую публику. Музей больше не священный театр куда ходили, чтобы в тишине насладиться прекрасными работами (иногда с риском заснуть там), но парки развлечений, в которых зрителя предлагают взаимодействовать с объектами (интерактивность), играть – короче, «развлекаться» и одновременно «образовываться». Как следствие, временные выставки (которые никто не хочет пропустить) стали важнее постоянной экспозиции (которою меньше знают): разве недостаточно, чтобы Прадо одолжило несколько Гойя Лондону, или Рейксмузеум нескольких Рембрандтов Вене, чтобы туда не набежали все те, кого в Европе считают просвещенными бобо?  Индустрия музейных товаров – первая, получающая от этого прибыль, в почти каждой музее есть свой «бутик», в котором каталоги, постеры, открытки, футболки, чашки, шарфы и другой ассортимент становятся объектом очень активной торговли.  Но и рынок искусства в целом очень оживился от этого нового повального спроса на культуру. Потому что, со своими международными ярмарками, со своими огромными галереями и со своими громкими продажами, освещаемыми прессой, этот рынок, долгое время сохраняемый для горстки привилегированных, наконец-то взорвался (в смысле активно растет). Он привлекает значительные финансовые потоки. И так как на этом рынке есть все, на все вкусы и все кошельки, коллекционирование перестало быть недоступной мечтой обычных смертных, а покупка произведений искусства – особенно для крупного бизнеса- стало обычной формой инвестиции.

В каком-то смысле, эта эволюция неизбежна. И надо быть в очень раздраженном состоянии духа, чтобы возмущаться этой эволюцией. Я воздержусь от того, чтобы ругать нашу эпоху. Или притворяться, что все было лучше, когда художественная культура была менее «демократичной».

Но не дОлжно и обманываться. Если с культурой все в порядке, то творчество все больше и больше страдает (в оригинале «имеет проблемы чтобы себя подать). Что же касается творцов, то за последние полстолетия их жизнь значительно ухудшилась.

Если мы примем условное рабочее различие между «искусством модернизма» (в-целом, первая половина 20 века) и «современным искусством» (вторая половина 20 века), мы вынуждены будем констатировать, что современное искусство намного менее популярно, чем искусство модернизма. Что оно вызывает, в терминах культуры потребления, намного более слабый аппетит у большинства публики. Что его возможность вызвать скандал значительно уменьшилась. И что посетители какой-нибудь выставки современного искусства все чаще уходят с нее с недовольной миной – как если бы сегодняшнее искусство (в оригинале «живое искусство», т.е. искусство живущих ныне художников), или то, что таковым называют, больше не вызывает ничего кроме отвращения, разочарования или, в лучшем случае, безразличия. Это серьезная проблема, более серьезная, чем мы привыкли думать, если учитывать, что это все растущие с начала 80х гг безразличие означает, что целое поколение творцов (креаторов) не смогли найти свою публику. И что не прекращает расти число тех, кто не смог утвердиться на рынке и вынужден сменить профессию.

 Мне возразят, что Джаспер Джонс, Джефф Кунс или Мэтью Барни, из которых наша эпоха сделала настоящих звезд, кажется, особенно не жалуются. Это правда. Но большинству творцов, кажется, это все меньше удается. И не без причины: меценаты прошлого исчезли. Принц, влюбленный в славу, кардинал, желающий оставить свой след в истории, богатый и щедрый торговец, которые разыскивал по всей Европе лучших художников чтобы им заказать работы предназначенные вечности, они все исчезли со сцены. В ходе развития капитализма эти живописные фигуры постепенно сменили анонимные институции, почти все контролируемые мафией профессиональных кураторов, которые не делают ничего другого, как следуют тенденциям рынка, и накладывают все более и более суровое «форматирование» на художественную продукцию. Сверх того, в некоторых странах (во Франции, например), эти институции находятся под управлением государства, другими словами, всемогущей бюрократии, которая, хотя и никогда в этом не признается, активно практикует «кумовство». Нашим друзьям и друзьям наших друзей – государственные заказы. Другим – ничего. Бесславная система, которая твердо сложилась в течении 80х годов и от которой, спустя четверть века, получает прибыль только горстка привилегированных – и это всегда одни и те же люди.

Что же касается художников, работающих на окраинах/задворках модных кругов и которые, возможно, и есть настоящие творцы нашего времени, официальные места выставок для них остаются закрытыми. Не для них, музей Гуггенхайм или Центр Помпиду. Не для них, Венецианская биеннале или Документа в Касселе. Как результат, галеристы про них забывают, издатели от них отказываются, пресса относится к ним по-снобски. Без сомнения, этого недостаточно, чтобы помешать живописцу писать. Но сколько живописцев, скульпторов и даже фотографов лишены не только возможности признания, но и всякой возможности доступа к хоть какой-то публике, не говоря уже об условиях работы или приличной мастерской?

Возможно, кто-то найдет этот обзор чересчур пессимистичным.  Современное искусство в кризисе? Ну и что, скажут. Во все времена, действующее (живое) искусство было в кризисе. Ничего нового под солнцем.

 Может быть.

Но, прежде чем этим успокоится, мы должны по меньшей степени попытаться понять как мы могли дойти до ситуации, которую так плохо проживает значительное число художников и значительная часть широкой публики.

И для этого, нам придется отступить назад.

Отступление, или если хотите, обходной маневр. Неизбежный маневр, так как не иначе как в прошлом человек может найти ответы на загадки настоящего.  Понять причины текущего «кризиса» — если, как я верю, этот кризис имеет место быть. И разглядеть – с обдуманностью, осмотрительностью – возможные средства этот кризис излечить.