В холле Селестины Саймон растерялся, сегодня он был популярным, его ждал отец, и Филипп, каждый в своем кабинете, и хотелось пойти с Марком, увидеть наконец загадочное северное крыло. Глянул изподтишка, Марк еле плелся за Райли по ступеням широкой лестницы, от него веяло тоской и усталостью. Это решило все, Саймону хватило чужих эмоций на один день, и, он покивал головой, размышляя, хватит мучать Марка, родственник не железный в конце концов, может сорваться.

Побежал к отцу, перепрыгивая через ступеньки, Филипп мог перехватить его, сейчас он не точно не хотел видеть старшего, надо еще пережить вчерашнее унижение, Фил подставил его, когда сдал Марка охране, он же обещал помочь сбежать.

-Привет, — ворвался в кабинет, отец стоял у двери балкона, рассматривал вечерний сад. – Как ты сегодня? Лучше?

-Лучше, в меру возможностей, -Аврелий обернулся, улыбнулся сыну, Саймон всегда радовал его. –Интересный получился день?

— Не скучнее, чем твоя ночь, — Саймон забрался в любимое кресло с ногами, протянулся к ждавшей его чашке чая, ехидно добавил. – Что, накрылись твои планы?

— Я даже рад, -потер лоб, пытаясь убрать невидимую тяжелую плиту, старые мысли мешали думать. – Странно. Я выбрал неверную стратегию, придется все начинать сначала. Поэтому рассказывай, со всеми подробностями.

Саймон рассказал, и показал, записи на его телефоне накопилось много, иногда он замолкал, заново переживая прожитый день. Аврелий внимательно слушал, не прерывая, сначало надо принять информацию, только потом анализировать ее и делать выводы.

— В-общем, было не скучно, — Саймон вдруг улыбнулся, да, скука наконец отпустила, последнее время не помогали даже компьютерные игры.

— И ты опять играл в громоотвод, собирал всю агрессию на себя, — Аврелий сердито хмыкнул, годы терапии и все напрасно, мальчик по-прежнему нездоров. – Завтра же встретишься со своим психоаналитиком.

-Завтра не получится, я снова поеду с Марком, — Саймон ухмыльнулся, отец не понимал, какой это кайф, дразнить гусей. – Его надо охранять от самого себя, он совсем не разбирается в людях. – С осуждением поставил диагноз. – Он – хороший человек, и судит о других по себе.

-Хороший? – Аврелий скривился, если у наследника еще и моральный кодекс неудачника, все будет только сложнее. С надеждой сказал. – Мне так не показалось. Он вспыльчивый и гордый, совсем как его отец.

-Луция Тита уважают коллеги, у него есть друзья, — Саймон вздохнул, чай вдруг показался горьким, навалилась усталость, он сполз с кресла, дошел до стены, плюхнулся на диван, — Чего не скажешь про нас. Что в моем чае, отец?

-Лекарство, — Аврелий перешел к нему, осторожно сел рядом, погладил Саймона по волосам, — Ты –моя любимая головная боль. Теперь рассказывай, не про Марка Антония, про себя.

— Пришлось много врать, было больно, — Саймон беззвучно зевнул. – Я врал больше чем они, они привыкли говорить друг другу правду. – Вспомнил. – Как в суде, правду и только правду. Не всю правду. Они боятся за Марка. И они сами не понимают еще, но я им понравился, это было приятно. Джек… — свернулся клубком, зыкрыл глаза, слабый свет, но все равно больно. – Он мог бы меня избить, но он справился. А Марк меня испугал, в машине, я не сразу понял, что этого не может быть. Ты знаешь, он вообще никогда в жизни не дрался? Я думал, так не бывает. А Фил – козел, вчера чуть не испортил все, я на него обижаюсь.

-А Марк Антоний? – Аврелий наклонился совсем низко, сын засыпал, говорил тихо и неразборчиво. –Как тебе Марк Антоний, Саймон?

— Он был нужен мне всю мою жизнь. Только я об этом не знал, — Саймона била мелкая дрожь, кажется, он замерз, Аврелий накрыл сына пледом, уставился в пустоту, младший как всегда понял самую суть, если бы Аврелий знал, он давно бы забрал племянника в Селестину.

-Я разбужу тебя через час, к ужину, — вряд ли Саймон слышал его, Аврелий снова погладил сына по волосам, было бы лучше, если бы Саймон унаследовал от родного отца не темно-русые волосы, а нечувствительность к боли и эмоциям других людей, ему было хуже, чем остальным детям. – Отдыхай пока.

 Вернулся к столу, тонны новой информации, к счастью, он будет разбираться в ней не один. Усмехнулся, вспоминая утренний разговор. Саймон выбрал Марка Антония, зато Филипп на его стороне. Хоть что-то сегодня пошло правильно.

Аврелий набрал номер Филиппа, тот ждал Саймона в своем кабинете, тоже ждал отчет.

— Я перешлю тебе записи, все, что он рассказал и видел за этот день, — Аврелий показал на диван со спящим Саймоном. – Сам его не пытай, он на грани, только очередного приступа нам не хватало. И он на тебя обижается за вчерашнее. — На чьей он стороне? – Филипп спросил главное, от этого зависело многое в предстоящей игре.

— На стороне Марка Антония, — Аврелий недоверчиво хмыкнул, пять лет как он усыновил Саймона, и вот появляется наглый племянник и за один день крадет его у него. – Что напомнило мне. Пойдем-ка прогуляемся в северное крыло, поприсутствуем на его встрече с дизайнерами. А то Марк окончательно изуродует исторические интерьеры.

Страх заразен. Селестина была вся пропитана страхом, как осажденная крепость, в которой закончились запасы. Боялся дядя, сразу всего, боялись его дети и его слуги, страх шел от стен и потолка, липкий и жаркий. Марк ворочался в кровати, спать не хотелось совсем, несмотря на усталость и таблетки, которым его напичкал доктор. Спрятал голову под подушку, закрыл уши, не помогло, он все равно чувствовал, как они смотрят на него с потолка. Он был готов закричать, позвать на помощь, сейчас даже дядя был лучше, чем остаться тут одному.

-Я тоже боюсь, — хриплый голос, как со стороны, он откинул подушку и одеяло.

Так страшно не было еще никогда, он вскочил, подбежал к зеркалу, брезгливо рассмотрел себя, значит, вот так выглядит смертельно испуганный человек.

— Чего ты боишься? – Требовательно спросил себя и тут же ответил. – Будущего. Завтрашнего скандала с моим разоблачением, это раз. Карьеры музыканта. Успеха и всей связанной с ним мути. Мы кончим как все, даже «Юнити» выдохлись. Дяди, он непредсказуем, его сыновей… Черт, — он провел рукой по мокрому от пота лбу, пригладил взьерошенные волосы. – Что у них с отцом произошло, что они так разбежались? Что-то очень плохое. И северное крыло, я не хочу там жить. И эти, — посмотрел на потолок, олимпийские боги безмятежно и с интересом наблюдали за ним. – Сволочи, я не хочу на ваш олимп, идите к чертям.

-С кем ты ругаешься?

Марк вздрогнул, он не услышал, как открыли дверь, как кто-то вошел. Саймон в пижаме, закутанный в одеяло, стоял на полу босиком, жадно смотрел на него.

— Изыди, Саймон, — Марк почти свалился в кресло у зеркала, -Как же вы меня все достали.

-Я не изыду, — Саймон ухмыльнулся, жалкая пародия на ухмылку. – Твой страх скоро перебудит всех, или разнесет тут все нафиг. Спать невозможно вообще.

 Саймон прошел к кровати, растянулся на ней, Марк молча наблюдал за ним, сил послать братца подальше не осталось.

-Чудной ты тип, — Саймон скривился, букет эмоций Марка был неприятный. – Боишься всякой ерунды, а страшного не боишься.

— Что страшное? Для тебя, — Марк подождал продолжения, мальчишка надолго замолчал.

— Одиночество, — Саймон опять замолчал, затем сел, обхватив колени обеими руками. –Мама умерла. Никто не понимает, нет ни друзей, ни семьи. – Услышал мысль Марка. – Отец бил меня, я же другой. Аврелий отобрал, как подходящую вещь, в свою коллекцию идеальных детей. А тебя все любят, даже эти, — ткнул пальцем в потолок, — хотят забрать тебя в рай, обеспечить тебе вечную жизнь. Дурак. – Завелся. – Прожить всю жизнь нищим и неудачником, впустую мечтать об успехе и славе, это значит, тебя не пугает. Не реализоваться, зарыть свой талант в землю и играть только для друзей, это, значит, для тебя норм. Жадина и эгоист, вот ты кто.

-От эгоиста и слышу, — Марк огрызнулся, еще картин чужой несчастливой жизни ему не хватало, воспоминания Саймона оказались в его голове. –Ты же сюда пришел не помочь. Тебе же просто эмоции мои спать мешают.

-Я помогу, — Саймон скрипнул зубами, Марка хотелось избить, он так ничего и не понял, тупой баран. –Идиот. Если надо будет, я за тебя умру.

Марк растерялся, Саймон не шутил, это было понятно. Но как реагировать на такие заявления? Если отшутиться, то обидешь его, парень явно неуравновешанный, с детской травмой. В комнате повисло нехорошее молчание, обоим были не нужны слова, они и так видели мысли друг друга.

— Прогуляемся? Покажешь мне Селестину ночью. – Марк вскочил с кресла, больше он этого не выдержит. Хмыкнул. – Я тут родился, ты знаешь?

 — Знаю. – Саймон сполз с кровати, захватил свое одеяло, его знобило весь вечер. –Начнем с северного крыла, я там никогда не был. – «Да?», придется много чего объяснять, Марк ничего не знал о родном доме. –Аврелий всегда держал его закрытым, и туда было никак не попасть. Ты не знаешь, что у твоего отца с Аврелием? Мы думали, Луций Тит мертв давно.

— Не знаю, — Марк тяжело вздохнул, спросить бы у папы напрямую, только он не скажет. — Какая-то сделка, а крайним оказался я.

 -Мои братья тебе не понравятся, — Саймон почесал затылок, отличное приключение на ночь, рядом с Марком снова хотелось жить. – Но лучше бы тебе с нами договориться. А то когда Аврелий умрет, придется выгонять родственников из дома.

-Я скорее сам уеду. И деньги мне ваши не нужны, — Марк хмыкнул, довольный, пугающее признание Саймона осталось в прошлом, они оба как бы забыли про него, перешли к обычным делам. – Подальше от Рутилиев.

— От себя что ли? – Саймон ехидно ухмыльнулся, Марк совсем не понимает своей роли в мире Аврелия. – Настоящий Рутилий здесь ты, у нас – только фамилия. Ну и привычки Рутилиев, понятное дело.

— Понятное. Манипулировать, править, интриговать, решать за всех, вмешиваться в чужую жизнь… — Они шли по темному холлу, Марк мог продолжать этот список до бесконечности, Саймон слушал его внимательно, всегда полезно посмотреть на себя со стороны.

-Большой дворец, — где-то посередине, у очередной парадной лестницы, сейчас просто черный провал в пустоту, Марк задержался, усталость наконец догнала его, страхи отпустили. – Никогда не понимал, зачем людям столько комнат.

— А я никогда не понимал, как человек может спать и есть в одной комнате. – Саймон потянул его за руку, до загадочной половины Луция Тита оставалось совсем немного. – Или вот нафига вы купили лофт. И собираетесь жить там все вместе. Та же общага, утренная очередь в туалет вам обеспечена. Тут при желании можно месяцами не пересекаться.

-И что, возникает такое желание? – Марк справился с острым приступом зависти, сейчас ребята все вместе, обживают новый дом, обсуждают музыку или просто смотрят новости, все как у людей. Пока он тут бродит по темному лабиринту. – Это ненормально, ты знаешь? У родственников есть потребность видеть друг друга.

 -Патрик, — Саймон коротко бросил и снова замолчал. Марк увидел, бесконечные мелкие подколки, тайные издевательства, Патрик дразнил младшего, сделал его жизнь невыносимой.  Саймон хмыкнул. – Нет, сейчас все норм. Когда надоело прятаться, вышел и дал ему отпор. Теперь он с меня пылинки сдувает. Они все… Пришли, открывай дверь.

— Она открыта, — Марк дернул ручку на себя, мерзкий скрип старых петель, оба вздрогнули, казалось, звук разбудил весь дом. – Прошу, Саймон, будь моим гостем.

 Саймон остановился в середине первого зала, задумчиво рассматривал обстановку.

-Тут жутко, — поставил диагноз, Марк с благодарностью кивнул, хоть кто-то понимает его. – Отсюда не ушли, сбежали. Там дальше что?

 Марку пришлось нагонять его, свет фонариков освещал лепнину и мебель, Саймон снова остановился только в комнате с алтарем.

-А тут что было? – Полукруглая ниша притягивала его, старое кресло в ней почему-то раздражало.

 — Семейный алтарь. И трон того, кто может общаться с богами. В нашем случае, мой. – Марк встал рядом с Саймоном, болезненно улыбнулся. – Вот поэтому мне нельзя здесь жить. Сяду, и они утащят меня, только оболочка останется.

-Ну так не садись, — Саймон пнул кресло ногой, оно упало набок, выставило свои выгнутые ноги на них, мертвое животное. –Трудно что ли? На концерте же ты как-то справился, не сыграл музыку эндо. Там программа была посильнее этой.

— Там могли пострадать все, весь мир полетел бы к чертям, — Марк пожал плечами, Саймон отлично покопался в его прошлом, похоже, уже знал все, что знал он. – А тут только я. Сяду, и никаких проблем, никаких мыслей, просто засну и все.

-Приятное самоубийство, -Саймон схватил кресло за ножки, бросил его об стену, оно, и все это место, и Марк впридачу, бесили его. – Удобный выход, чтобы ни за что не отвечать. Типа я не виноват, это сильнее меня. И пофиг друзей, семью и будущее.

-Пошли отсюда, — Марк помрачнел, Саймон намекал, что он безответственный тип, по меркам родителей и Аврелия так и было. –Хочу спать.

— Нет, — Саймон пошел к другой двери. – Хочу увидеть все комнаты. Ты же там тоже не был?

 Похоже, тут начинались личные комнаты, Марк узнавал многие вещи, мамины и папины, такие же были дома, остановился у мозаичного столика, шкатулка с рукоделием, недочитанная книга с закладкой, странно, что они не забрали все, просто бросили тут. Собирались вернуться?

— Или собирались забрать позже. – Саймон подошел к дивану, старый плед и подушки приглашали прилечь и отдохнуть. – Они же не знали, что в остальном мире такие маленькие дома. И денег у них было мало, Луций Тит же отказался от своей доли в наследстве. – Обернулся к Марку, -Совсем как ты, начинали с самых низов.

-Ему предложили место преподователя в университете, -эту часть семейной истории Марк знал. – Не миллионы, конечно, но нищими они не были. Правда, дом они купили только кучу лет спустя, — Марк об этом никогда не думал, он же помнил, маленькая квартира при университете, всего две комнаты, он играл на ковре у окна, потом съемное жилье, они постоянно переезжали, осели, только когда он в школу пошел. –Предкам всегда было плевать на вещи.

-Не жадные, это плохо, -Саймон увидел все, что хотел, широко зевнул. -Аврелий ценит жадность, считает ее сильным стимулом добиваться своего. Мы все тут жадные.  –Услышал сомнения Марка, в Саймоне он ее не заметил. – Я стараюсь. Каждый день начинаю со списка вещей, которых вроде как хочу. Мне, конечно, труднее чем всем остальным. Таких, как я, не любит никто.

«Полукровок», Марк только кивнул, римляне не признавали смешанные браки, на Саймона не распространялось римское право, даже пакс романа, и для нормальных он был отщепенцем, чувствовал лишнее.

 -Ты больше римлянин, чем многие римляне, — Марк не соврал, многие римляне давно деградировали, мания величия, бабло и все. –Если тебя это утешит.

-Аврелию надо сказать спасибо, — Саймон поморщился, в этих последних комнатах он остался бы жить, тут было уютно, как в настоящем доме. – Пошли отсюда, завтра рано вставать.

На обратном пути оба молчали, оба сильно хотели спать, попрощались без слов, разошлись по своим спальням. Марк рухнул в кровать, страхов не осталось, закрыл глаза, проваливаясь в сон.