? дней до  конкурса

— Вы сказали, помощь нужна моим бывшим пациентам, — доктор Густаккер, высокий худой мужчина с лицом христианского мученика осуждающе ткнул пальцем в Шеппера. – Вы сказали, меня вызвал Месемер.

-Месемер вас не вызывал, — Натали взяла переговоры на себя, Шеппер не так описывал ей доктора, «немного денег и кусочек славы», с первого взгляда стало понятно, эта наживка не для него. – Но ваша помощь действительно нужна, ребятам из «Юнити» и самому Месемеру. Иногда врача к больному приходится вызывать друзьям, больной сопротивляется до конца.

-Вы –друг Месемера? – Явный скепсис, проскользнула и пропала тонкая как молния улыбка, Густаккер устроился поудобнее, привычно перекрестил длинные пальцы. –Рассказывайте. Что вас беспокоит?

— Скорее нет, чем да. Но я – его друг, причем старый. – Натали поежилась, под этим строгим внимательным взглядом она опять путалась в словах, объяснялась непонятно. Странно, но доктор ее понял. –У Феликса, Тая и Стеллы творческий кризис, после конкурса в эту субботу они разрывают контракт с Месемером, бросают музыку… — Выдержала паузу, ожидая его реакции, нет, не фанат, доктор только незаинтересованно кивнул. –Интервью, которое они мне дали два дня назад, настроило против них поклонников. Сейчас их ненавидит весь мир.

-Да? – Густаккер неожиданно улыбнулся. –Но ведь это пройдет. Через неделю-две после их проигрыша на конкурсе весь мир будет ненавидеть кого-то другого, их будут даже жалеть. Извините, Натали, но я не понимаю, что вас так беспокоит. Я видел то интервью, и остался им очень доволен. Они, наконец, выросли, готовы двигаться дальше. Теперь я совершенно за них спокоен.

-А я – нет, — вмешался Шеппер, доброжелательно-пренебрежительная манера доктора его раздражала. – Вы, как и Месемер, недооцениваете опасность. Их могут просто убить, до конкурса, или после, когда люди Месемера перестанут их охранять. История музыки полна фанатиков-убийц. Им придется прятаться всю жизнь, полностью безопасных мест нет. Я сам это доказал, когда вчера проник в их поместье.

-«Юнити» пишут не такую музыку, которую забудут завтра, — Натали вскочила с кресла, отошла налить себе чего-нибудь, она не хотела, чтобы доктор заметил как дрожат ее руки. – Песни со смыслом, слова на все времена. Нетленка. Такое не прощают. Я не хочу писать их некролог. Когда это произойдет, это будет и моя вина.

-Что вы предлагаете? – Густаккер нахмурился, Натали и Шеппер были опытнее в этих делах, это был их мир, не его.

— Мы можем повлиять на общественное мнение, сделать их снова любимцами публики. Если вытащим на свет историю со Ста-Пайей, — Натали снова села, это был ее план. – Тогда все можно будет списать на посттравматический синдром или как его там. Полежат в клинике месяца два, а тут все успокоится. – Сжала ручки кресла. – Но Месемер категорически против этого плана. Он говорит, я не знаю всех фактов. И он не расскажет. Вот почему, доктор, мы вызвали вас.

— Я связан врачебной тайной, — Густаккер напомнил, нахмурился, обдумывая варианты. – Или вас просто устроит мой совет? Не вдаваясь в подробности, так сказать. – Внимательно посмотрел на собеседницу, знакомые симптомы. – Видимо нет. –Доктор принял решение. – Хорошо. Это было в официальных отчетах, вы могли бы это выяснить и без меня. Трое пациентов, назовем их Ф, С и Т, поступили в мой центр через две недели после того, как их нашли под завалами. – Хмыкнул, даже сейчас это звучало невероятно. – Офисного здания в самом эпицентре падения, на девятый день после катастрофы. Живых там давно не искали. Они поступили с многочисленным ссадинами, ушибами и гематомами, средняя степень истощения, ну и запах.

— Доктор, так не бывает, — Шеппер прервал его, это за пределами возможностей человеческого выживания, он это хорошо знал. – Это не просто везение, они должны были задохнуться раньше, умереть от голода или жажды.

 Густаккер пожал плечами, трудно спорить с голыми фактами, даже когда факты оспаривают законы природы.

 — Мы не выявили нарушений в мозге, даже сотрясения не было. Но они все забыли. – Густаккер нахмурился. – И когда я говорю все, я имею в виду все. Не только свое прошлое и катастрофу, которую они пережили, но и родную речь. Мы полгода пытались просто пробиться к ним, они не шли на контакт. А потом….

 Он остановился, вспоминая, его вызвают среди ночи, экстренный вызов, он бежит в одном халате по длинным коридорам, останавливается на пороге, в пустой комнате музыкальной терапии эта троица, играют что-то невероятно прекрасное, медбрат сидит на полу, просто слушает. Два с чем-то часа удивительного ночного концерта.

— В-общем, музыка оказалась ключем к их выздоровлению, их связью с внешним миром. – Густаккер вздохнул, хотел бы он услышать ту музыку еще раз. – Когда Месемер стал их официальным опекуном, я был только за. Функционально они были здоровы, работа музыкантов подходила им как никакая другая, и он обеспечил им лучших специалистов. Мы виделись пару раз в год, на плановых осмотрах, до их совершеннолетия. – Заметил, что история их впечатлила, пожал плечами. – Вряд ли я смог вам помочь.

— Тогда почему? – Натали встряхнулась. – Почему они все бросают? И Месемер только за. Когда музыка их спасла.

 — Могу предположить, что они начали вспоминать, — Густаккер нахмурился, он тратил здесь время, ему нужно бы встретиться со своими бывшими пациентами. – Натали, музыка – это их костыли, здоровым людям костыли не нужны.

 — Что будет, если мы вытащим эту историю на публику? – Шеппер вернулся к основной теме, здоровые тоже могут умереть. – Какие будут последствия?

 — Предсказать это невозможно, — Густаккер задумался. –Под наблюдением врачей, вероятнее всего, все пройдет хорошо. Но существует и негативный сценарий, полное и внезапное разрушение личности, откат назад. Тут я доверяю Месемеру, они для него как родные дети, если он считает, что нельзя, значит, есть признаки именно негативного сценария. – Печально усмехнулся, неприятный расклад. – Так что, если их не убьют фанатики, то их уничтожит Ста-Пайя.

— Мы не можем так рисковать, — Натали встала, протянула Густаккеру руку. – Спасибо, доктор. Вы спасли нас от роковой ошибки. Надеюсь, вы примете мое приглашение посетить последнее выступление ваших подопечных?

— Всенепременно, — Густаккер пожал ее руку, слегка поклонился. – Но, думаю, вы рано хороните ребят, выжили в Ста-Пайе, выживут и сейчас.

Все не заладилось с самого начала. Как и договаривались, они пришли в здание Месемера, показали его визитку охраннику. Но Месемер к ним не спустился, и внутрь их не пустили. Вместо этого к ним вышла строгая женщина, сухо выдала инструкции и адрес студии, сказала, что в конце недели ждет их демо-диск и быстро попрощалась, было видно, что они для нее просто обуза и она жаждет побыстрее с ними расстаться. Студия, они сразу же поехали туда, находилась на другом конце города, правда, оказалась крутая. Но там им тоже были не рады. Менеджер студии сообщил, что им оплачены по четыре часа каждый день этой недели, но что график уже составлен, так что свободны только дневные часы. Джек заметил, что днем они, вообще-то, работают.

-Других часов нет, не устраивает – отказываетесь, — менеджер не скрывал презрения, музыканты-любители, таких всегда видно сразу. – Даже это время вам выделили только благодаря вашим связам. Что, давно ребят из «Юнити» знаете?

-Мы берем это время, — Марк нахмурился, за презрением менеджера скрывалась зависть, кажется, их лица многие знают, теперь, после скандального интервью. Усмехнулся, случайной славой нужно пользоваться. – И нам нужен специалист по оборудованию. Мы раньше только на реальных инструментах играли.

-Тогда завтра в два, — менеджер сделал пометку в ноуте, разочарованный, друзья звезд оказались неразговорчивые ребята.

 На улице друзья набросились на Марка, он принял решение за всех, не подумав, что остальным родственники не помогут деньгами, если что.

-Это наш шанс, единственный, — Марк упрямо стоял на своем. – Тут надо рисковать. Работу продавца мы всегда найдем, а тут…

 — Настоящий шанс облажаться, — Пит вдруг улыбнулся. – Я деньги копил на гитару, месяц смогу без работы продержаться. Но мне надо жить где-то. Кто из вас пустит меня к себе?

 -Что не так с твоей комнатой? – Джек ухмыльнулся, он уже догадался, его соседи тоже задрали, кажется, каждый смотрел то интервью. – Ко мне нельзя, меня уже запытали, в каких таких отношениях я с известными музыкантами. Хоть бы один, сука, спросил, какую музыку мы там играли. Так что я тоже съезжаю, неизвестно куда. Эй, Марк, ты говорил, у тебя в городе живет бабушка?

-Двоюродная, — Марка передернуло, он вдруг представил ее реакцию, хорошо бы, родители ничего не узнали. – Лучше ко мне, одна комната, но моему хозяину на все наплевать.

С утра в понедельник они отправились на работу, надо было уволиться, забрать свои вещи. У входа в магазин их встречали несколько журналистов и объявление на всю стену: «Друзья «Юнити» работают здесь. Лучшая музыка только у нас». Джек выругался, позавчера их никто не знал, теперь вдруг внезапно… Пришлось пободаться с директором, он не хотел их отпускать или снимать объявление. Наконец, они вырвались.

— Черт, это только отблески чужой славы, — Пит натянул капюшон на лицо, он боялся, что их узнают в метро. – Прикиньте, каково так жить постоянно?

-Чтобы жить так постоянно, надо сначала приличный диск записать. И контракт заключить, — Джек задумчиво посмотрел на окно вагона, там мелькала реклама конкурса. – А хорошо бы вживую ребят послушать. В эту субботу.

Еще  хорошо, что он так и не отключил телефон, искушение было велико, весь день звонили люди, знакомые и незнакомые, спрашивали одно и тоже. Марк жутко нервничал, Пит и Джек должны были уже приехать, но задерживались. В голову лезли дурацкие мысли, вдруг, на них напали хейтеры «Юнити».

-Стелла? – еще один незнакомый номер, ее лицо на экране, он растерялся, начал с глупого вопроса. – Ты как мой номер узнала?

 -Папочка дал, — Стелла казалась уставшей, мешки под глазами, как будто она мало спала. Неожиданно попросила. — Поговори со мной.

— О чем? – Марк плюхнулся на широкий подоконник, уставился на эстакаду, она пропадала в темноте вечера между кругами света от уличных ламп.

-Не знаю. О чем люди разговаривают? – Стелла слабо улыбнулась. –Как у вас дела?

— Не очень,- Марк тоже улыбнулся, сумасшедший вышел денек. – С работы мы вчера уволились. Они там уже рекламную компанию начали, типа «Юнити» покупает музыку здесь. Ну и в студии только дневные часы свободны, сегодня первый раз писали. Пока полная лажа.

-Ну и у нас тоже, — Стелла вздохнула. –Адская лажа. Месси сказал, опираться на хорошие воспоминания. А где они, хорошие? – Она вопросительно посмотрела на Марка, вроде как он должен ей сейчас же сказать. – Мы весь мир объехали кучу раз, а я ни одного места не помню. –Провела рукой по лбу, виновато улыбнулась. – Я не помню даже имен парней, с которыми спала.

Марк закашлялся, он смутился и испугался, Стелла звучала как ненормальная.

-Переутомление? —  Нейтрально предположил. –Может, пусть вам вызовут врача, пропишут таблетки? –Стеллу передернуло, она возмущенно покачала головой. – Ну вспоминайте раннее детство тогда, мне всегда помогает.

-Расскажи, — Стелла вдруг стала очень внимательной. – Какое-нибудь свое детское воспоминание.

— Отец, он у меня археолог, взял нас с мамой в экспедицию, — Марк закрыл глаза, безумно яркое солнце и фиолетовые тени, и очень жарко, — Мама со мной много гуляла, мы ели мороженое и прятались от жары в музеях, от мрамора всегда холодно. Мы там три месяца провели, тихий почти заброшенный городок где-то на юго-востоке Италии.

— Я там была. Кажется, -Стелла куда-то пропала, потом снова появилась на экране. – Во сне. Или я представила твои воспоминания. Спасибо, Марк, мне пора.

Он ничего не успел сказать, даже попрощаться не успел. Набрал ее номер, никто не ответил, телефон отключили с той стороны. «Чокнутая?», хотелось обдумать этот странный разговор, не получилось, в дверь позвонили, наконец домой добрались ребята.

-Оклемался?

Боттери вздрогнул, обернулся на знакомый холодный голос, хозяин появился внезапно, презрительно смотрел на него и на полумертвого Стока.

— Я ему не нянька, — Боттери зачем-то начал оправдываться, непроизвольно задрожал, сейчас хозяин накажет и его, и придурка. – У меня каждая секунда сейчас на счету. Ты хоть представляешь, сколько это работы, организовать такой конкурс?

-Уйди, Рей, — Биханг спокойно приказал, устраиваясь в кресле у кровати. – Ты со своей работой справляешься, а вот твой протеже –нет. Пора разобраться почему.

 Боттери выдохнул, демон на него не сердился, бросился к двери, пока тот не передумал. «Хоть бы он грохнул урода», снова испугался, хозяин мог читать мысли, в этом он давно убедился.

-Передоз, за два дня до конкурса, — Сток так удивился, что заставил себя повернуться, посмотреть демону в лицо, тихий и печальный голос, господин Биханг, кажется, сочувствовал ему. – В чем дело, Сток?

-Они все бросают, — Сток облизнул губы, горькие после рвоты и все еще тошнит.

-И ты решил упустить свой единственный шанс доказать им, обыграть их на конкурсе, в честном соперничестве, — Биханг каким-то чудом понял его, у Стока в голове была полная каша.

-В честном? –Сток скептически хмыкнул, -Судьи подкуплены, публика готова их на куски порвать. Ну и Боттери столько денег в нас ухнул. Только дурак не выиграл бы так.

-Дурак и не выиграл. Пока, — Биханг улыбнулся, мальчишка на удивление трезво оценивал ситуацию. – Судей всегда подкупают, традиция такая. Еще ни разу это не повлияло на их оценки. Людей против себя они настроили сами, это не твоя вина. А насчет продюсера… Месемер вложил в них намного больше, чем Боттери в тебя и твоих ребят. Видел бы ты какими жалкими они были и на каком дерьме играли лет десять назад.

-Ты давно их знаешь? – Сток аж привстал, демон вдруг заинтересовал его. – Что, они тоже…? Какими они были?

-Нет, все было бы проще, если бы да, — Биханг больше не улыбался. – Они всегда были сволочами. И намного опасней меня. – Сток не поверил, Биханг скривил губы, ненужная откровенность, дурачок все равно не поймет его. – Твою жизнь они сломали, мою –тоже. Так что не упусти свой шанс отомстить, Сток. Ты продал мне душу, ад ждет тебя, но у тебя еще есть выбор. Ты можешь умереть прямо сейчас, а можешь прожить жизнь, полную успеха, денег и славы. Выбор очевиден, как мне кажется.

-Не уходи, — Сток попытался схватить Биханга за край его халата, тот легко вырвался, кажется, это рассмешило его.

 — Ни зло, ни деньги не творят себя сами, — Биханг исчез.

Сток медленно сполз с кровати, мучительно долго, а нужно еще доползти до ванной, он столько времени потратил даром, репетировать, выступление послезавтра. «Послезавтра я сделаю Тая», эта мысль не вдохновляла.